Слишком личного контакта.
Когда Кулак подошел, он разговаривал с другими, будто меня здесь и нет. Может, и правда не заметил. Или посчитал незначительной.
Контраст с пристальным вниманием сейчас заряжает мою кожу шоковыми импульсами. Заставляю себя поднять руку, завожу волосы за ухо, и моя ладонь… она горячит, как в лихорадке.
Кулаков отпивает еще один глоток кофе, но взгляда с меня не сводит.
Решаю, что все. Больше не буду глазеть на беса.
Вообще на прямой глазной контакт — запрет.
Мне нужно поставить свою позицию несдвигаемым блоком, и вот прямо сейчас.
— Не понимаю, почему при перерегистрации участка не указали непригодность к строительству. Потому что раньше указание на это было. Естественно, ничего строить вблизи границы с детским домом нельзя.
— Мы проясним детали по мере развития проекта, — охотно комментирует светловолосый консультант в серьезных очках. — Ведь архитектурная составляющая еще в разработке.
— Все будет под контролем, — добавляет второй.
Ага, ну-ну.
— Чьим? — мягко стелю, но голос все-таки рвется ввысь.
— Моим, — басит Кулак.
Принуждаю себя не смотреть на беса. Даже ладонью приходится удерживать другую руку, чтобы та не дернулась.
Игнорирую его участие в беседе напрочь и обращаюсь к консультантам. Даже поворачиваюсь к ним уважительно.
— Вы же — заинтересованные лица, поэтому контроль должен быть сторонним. Еще градостроительную службу проходить. Это одно. А еще есть общественное мнение. Это другое.
И общественное мнение обеспечу я.
Если он воображает, что получится отмыть свою дрянную репутацию очередным злодеянием… Еще и в несчастных Васильках, самом бедном пригороде столицы. В моих Васильках.
На благоустройство которых я потратила годы.
— Какое отношение ты имеешь к строительству в этом городе? — долбит Кулак каждым словом.
Не смотреть, не смотреть, не смотреть.
— Я занимаюсь ремонтом детского дома, и имею прямое отношение к земельному участку по соседству.
— Какое еще? — злобно давит он.
— Самое непосредственное. Я хорошо знаю участок и видела все документы. И вот посмотрите…
Показываю консультантам и крайне заинтересованному Егору Лину бумаги, собравшиеся у меня за несколько лет. Кулаков — далеко не первый, кто позарился на землю.
И станет следующим, кто от нее отступит после моего пинка.
— Участок идеально подходит для стадиона и комплекса, и вопрос решенный, — значительно повышает голос Кулаков. Но я недолго праздную победу от его срыва и несдержанности.
Стадиона?
Стадиона!
Поворачиваюсь к мэру, который не сообщил мне эту «незначительную» деталь, слишком резко.
— Если такой серьезный размах, однозначно есть потребность в общественном голосовании громады. Это изменит жизнь городка!
— Конечно-конечно, Алиса…
— Голосования? — выплевывает Кулак. — Зачем тебе этот участок?
У некоторых от безграничной власти и жадности мозги уже поплавились. Везде видят только выгоду и умысел. Ничего, от этих мозгов я не оставлю и слизи.
Внутри меня костер потрескивает раздражением и отчаянием. Кулаков… всегда собирается так наезжать на меня?
— Эта часть есть в местных законах. Реакреационные…
— И ты, прям, знаешь все законы.
— Конечно, знаю, — вспыхиваю и раздраженно отвожу руку куда-то. Но взгляд удерживаю в стороне.
Не стоит смотреть, как он бесится.
Хоть и хочется.
Очень хочется.
— У тебя одна сережка неправильная, от другой пары.
Он даже не говорит это противным, самодовольным голосом.
Кулаков констатирует факт, как подтверждение, что я — не компетентная и здесь не к месту. Нигде не к месту.
Бросаюсь пальцами к металлу быстрее, чем останавливаю себя мысленно. Действительно, перепутала сережки. А все из-за кого?
Из-за зажравшегося наглеца, что влез в мои Васильки.
Пришлось тогда из дому практически бежать к машине и заправляться по бешеной цене.
Мэр и рок-звезда пытаются понизить градус, но скорее ад замерзнет, чем я отступлю.
— Ты в Васильках живешь?
Судя по намеку на чистейший гнев в тоне, это бес ко мне обращается.
— Нет, — наконец-то выдавливаю. — Я живу в центре города.
Недолго осталось там жить, но се ля ви. Обойдусь квартирой поскромнее.
— Тогда ты никакого отношения ко всему этому не имеешь, — ей-богу, он сейчас бросится на меня.
Осторожно, злой бес!
— Как и ты, — цементирую каждое слово. И улыбаюсь консультанту, что поближе стоит. Намеренно игнорируя взглядом гиганта напротив, которому и отвечаю. — Ты тоже не живешь в Васильках.
— Друзья, — заводит мэр. — Пришла пора перейти к конструктивному диалогу. Узнать друг друга поближе. Давайте пройдем…
— И стадион, и комплекс принесут доход поселку. Даже туризм.
Склоняю голову вправо, и рассматриваю пожелтевший потолок. Не могу стиснуть зубы сильнее, денег даже на стоматолога у меня реально сейчас нет. Приюту для животных «Пьеро» мои последние запасы — куда важнее. И если бы не бес, я бы уже нашла покупателя на свой Ниссан.
Если стисну зубы, то точно сломаю что-то.
Потому что… Кулаков прав: вся эта затея принесет прибыль округу.
Но не ценой детского дома!
— Что ж, надо выбрать другую землю. Я вам помогу. — Опять поворачиваюсь к двум внушительным серым костюмам. — Я здесь все знаю.
— Конечно, Алиса только хочет помочь. Пожалуйста, господа… и дама, конечно, проходим в нашу галерею. Это почти что конференц-зал, сюда, пожалуйста, мы только установили факс и ксерокс…
Слава богу, со мной равняется Егор и мы следуем за размахивающим руками мэром.
А Василий Кулаков буравит взглядом мой затылок и спину. Он явно на пороге сенсационного открытия экстрасенсорной дрели, которую можно загонять в чужие головы усилием воли и жарким взором.
Смотри-смотри, бес.
На меня просто так не надавишь.
Я от своего не отступлю.
Конечно, как в подтверждение сего несокрушимого манифеста, я спотыкаюсь об дурацкий коридорный ковер. Как раз на пороге «конференц-зала».
И безразмерная ладонь молнией касается моей спины.
Хотела бы сказать: для того, чтобы подло толкнуть вперед.
Огласить его чистокровным мерзавцем.
Но Кулаков… придерживает меня, неуместно заграбастав пальцами слишком много ткани платья.
Он придерживает и придерживает и придерживает, и отпускает не сразу.
С ужасом чувствую, как лицо заливает краска.
Что… это он делает?
Злость во мне гейзером взмывает вверх, даже мысли будто кипятком ошпаривает. Что это за игры еще такие! Он — последний человек, что вежливо поможет женщине удержаться на ногах. Тем более, мне!
Не знаю, на что Василий Кулак рассчитывает, но я никогда — н и к о г д а — не поведусь на его уловки и не позволю ему выиграть.
Глава 3 АЛИСА
«я тебя съем»
Пересматриваю сообщение раз двадцатый, словно читать только научилась.
Серые костюмы напротив разглагольствуют о будущем великолепии спортивного комплекса. Аналогов не будет во всей стране. Стадион еще и в роли концертной площадки. Отдельный ежегодный фонд на все мыслимые и немыслимые спортивные секции.
Личный фонд Василия Кулакова.
В общем, консультанты беса отрабатывают каждую копейку. Недаром он интересовался моими серьгами — оценивал, сколько лапши еще поместится на ушах.
«я тебя съем»
Взмокла я только по причине аномальной майской жары. И потому что в комнате нет кондиционирования.
Только поэтому!
Нет, на что это Кулак намекает?
Его темный взгляд пожирает меня. Приказываю себе ежеминутно не возвращаться к нему глазами, но сама себе предательница.
Возвращаюсь. Нервно сглатываю. Нога расшатывается, подстать давке возмущенных мыслей в голове.
Жар выталкивается даже из легких. Я не знаю… не знаю, как интерпретировать его сообщение и фиксацию на меня взглядом. Внутри — одно сплошное перекати-поле.
